Агентство Пинкертона [Сборник] - Лидия Гинзбург

Мойер молчал.

— Не хотите? Ну, а чем бы, уважаемый мистер, опровергли вы вот хоть, скажем, такого свидетеля?

И провокаторский снимок был с изысканной любезностью положен на стол перед Мойером.

Арестованный разглядел карточку с видом человека, скорее заинтригованного, чем потрясенного.

— Что за дешевая мистификация! Откуда это?

— Ваша выдержка, мистер Мойер, достойна лучшей карьеры, чем карьера убийцы и разбойника. Так что вы скажете, мой друг? Не правда ли, отличный вышел снимок?

— О, да. Рекорд остроумия, наивности, цинизма и парикмахерского искусства… Но я согласен с вами, мистер: этот трюк совершенно достаточен в «свободных» Штатах для того, чтобы повесить социалиста и рабочего.

Следователь скучно зевнул и, сконфузившись, заторопился.

— Если вам этого мало, есть свидетель другой, предмет более одушевленный. Знаете ли вы рудокопа «Северной Компании» Гека Орчайда?

Мойер прищурился, вспоминая:

— Гек Орчайд? Да, это имя мне кажется знакомым. Да, да. Это известный мне гнусный штрейкбрехер и самый презренный отщепенец рабочего класса.

Следователь усмехнулся.

— Сказано шикарно. Почему же именно ему доверили вы такое ответственное дело, как убийство Оскара Стенен-берга?

— Мы? Доверили? Убийство?

Мойер побагровел от приступа невероятной ярости.

— Вы дурак, мистер Хоггайд. Ваша тупость вряд ли уступит подлости ваших подобных помощников.

И он кивнул в сторону безмолвно ухмыляющегося сыщика.

— Молчать!.. — заревел оскорбленный Хоггайд, в свою очередь багровея от злости и бешено потрясая серебряным колокольчиком. — Гека Орчайда! — прорычал он вбежавшему курьеру.

Уже из-за других дверей послышался тот же лязг жандармских шпор, и гнусное орудие Пинкертона — Гек Ор-чайд — появился у портьеры следовательского кабинета. Лицо его, однако, не говорило о пороке и казалось даже скорей добродушным, чем жестоким.

Томас Мойер не смотрел на вошедшего. Брезгливо отвернувшись, овладев собой после яростной вспышки гнева, он начал вновь рассматривать переданный ему снимок.

— Гек Орчайд. Знаете ли вы этого господина?

— Знаю, мистер. Это мистер Томас Мойер, секретарь нашей Федерации.

— Не угодно ли вам напомнить этому человеку, в какой работе вы с ним встречались?

— Сделайте одолжение, мистер. Я был всецело в его распоряжении за все время службы моей в Федерации и получил непосредственно от него два поручения президиума.

— Какие это были поручения? Может быть, память его очистится, если вы повторите при нем.

— Первым было поручение подготовить крушение поезда у Колорадских Источников, за которое я не взялся, однако, по той причине, что в этом поезде была моя любовница. Другое — убийство и ограбление моего бывшего хозяина мистера Стененберга.

— Лжешь, негодяй! Подлая собака! — Вне себя от гадливости и злобы, Томас Мойер, потеряв всякое самообладание, сделал угрожающий жест в сторону клевещущего мерзавца и… взглянув предателю в лицо, словно подавился вдруг на половине фразы, мертвенно побледнел и, зашатавшись, едва не упал на ковер.

Перед ним стоял бравый Джон Питч, выдающийся работник Федерации, секретарь союза углекопов штата Идаго.

Заседание стачечного комитета в помещении Боизского железнодорожного телеграфа не было продолжительным, как ни серьезен был обсуждаемый в нем вопрос. Настроение было до того повышенным, что решили бы силой задерживать все проходящие поезда для освобождения похищенных товарищей. Но на депеше, принятой Боизским телеграфистом, нельзя было вывести заключение, что похитители вместе с их жертвами едут именно по этой дороге. Депеша носила скорей характер простой информации, чем призыва о помощи. Правда, что-то, вероятно, помешало у какого-то аппарата передать сообщение до конца: принятая депеша обрывалась на полуфразе. Так бы, может быть, и разошлись рудокопы, стиснув зубы в бессильной ярости, если бы вновь не заработал спасительный Морз. Кто-то, бывший, видимо, вынужденным прервать подачу депеши, снова получил возможность передачи.

— Имею точные сведения, — принимал аппарат, после незаконченной полуфразы, — арестованных товарищей везут по дороге Идаго в специальном поезде компании «Юнион-Пасифик», вышедшем час назад из Денвера. Поезд следует независимо от всех других поездов. Необходимо выследить, где будут высажены арестованные товарищи. При удаче сообщить сверхсрочной депешей следующим адресам: адвокату Синклей, Колорадо, управляющему Федерации Барнсу, Денвер.

Итак, через час сорок минут поезд с арестованными прибудет в Боиз. Рабочие просияли. Стало сразу легко и весело. Стали думать, как поступить. Обращаться к шерифу с требованием освободить похищенных было бы, пожалуй, наивно. Собаки тайные и явные снюхаются немедленно. На полицию рассчитывать невозможно. Остается одно, вырвать во что бы то ни стало товарищей собственной силой, чем бы это ни грозило им потом.

Стали готовиться. Послали сзывать товарищей в ближайшие рудничные бараки. Кому-то пришло на мысль переговорить зачем-то с начальником полустанка.

— Известно ли вам, когда прибудет в Боиз специальный состав железнодорожной компании «Юнион Пасифик»?

Начальник был в курсе.

— Не прибудет, а проследует в и час. 20 мин. по нью-йоркскому времени. Поезд специального назначения, весьма экстренный и на нашем дебаркадере не останавливается.

Рудокопы опешили. Оставалось только рассчитывать, что депеша, последовавшая дальше, будет иметь более утешительные результаты на одной из дальнейших крупных станций. Надежда такая не могла быть, однако, достаточно прочной, ибо вся зависела от случая.

Затуманенные вышли на платформу. Сутуло жались к железнодорожной линии постройки полустанка, телеграфные провода нависали здесь почти над самым полотном дороги.

— Что же делать, Нейлор? — чуть не плача, спрашивали обескураженные рудокопы.

Нейлор слыл самым практичным среди рудокопов «Компании» и в затруднительных положениях часто выручал совсем, как будто, простыми и в то же время весьма значительными советами. Однако, на этот раз ему суждено было увенчать свою славу еще не одним качеством:

Мужеством. Храбростью. Отвагой.

Было уже больше одиннадцати. Уже доносился откуда-то издали глухой шум встревоженных рельс. Еще 15, еще десять минут, и железное чудовище, насмешливо громыхая колесами, пронесется мимо собравшихся в кучку людей и скроется во мгле за поворотом дороги. Еще десять минут, — и ускользнет, может быть, совершенно всякий след похищенных товарищей. И тогда уже Пинкертоно-хозяйская свора может вполне торжествовать: бегство лидеров — это ли не окончательное торжество прокурора?

И зацарапалась в голове Нейлора внезапно ворвавшаяся мысль.

— Эй, вы, Джильберт, Колл, Тайлон, — заметался Нейлор, как на пожаре. — Где веревки? Тащи сюда. Слышите? Скорей. В багажном отделении их навалены горы. Да, ну же!

Не давая себе и продумать того, что так мгновенно блеснуло в его мозгу, Нейлор стремительно бросился в багажное, не дожидаясь товарищей. Минута — и, вернувшись с веревкой в руке, он уже привязывал к ее концу тяжелую паровозную гайку.

— Что ты хочешь делать, Нейлор?

— Не мешайте. После увидите.

В следующий момент он уже перекинул веревку через густую косу почти над самым полотном высоко нависавших проводов. Еще минута — и, подтягиваясь на крепких мускулах, он добрался по импровизированной лестнице до проводов и повис на них, стараясь не шевелиться.

Как зачарованные, стояли недвижно рудокопы в столбняке трепетного ожидания.

— До свиданья, товарищи. Если удастся — дело выиграно!

С грохотом вынырнул поезд из-за холма. Вот он уже поравнялся со смельчаком, напряженно выбирающим секунду. Миг — и Нейлор, раскачавшись на проводах, удачно спрыгнул на крышу уходящего поезда.

Большой зал заседаний Верховного Суда в Колорадо был битком набит публикой, съехавшейся со всех концов Западных Штатов. Десятки корреспондентов осаждали представителей обвинения и защиты. На скамье подсудимых сидели только двое: секретарь Западной Федерации Томас Мойер и молодой рудокоп, который звался в обвинительном акте Геком Орчайдом. Остальные двое, — опубликовал председатель, — бежали от правосудия и будут судиться в заочном порядке. Начался официальный допрос подсудимых, по обычному трафарету. Томас Мойер был уже опрошен. Остался на очереди Гек Орчайд.

— Ваше имя, подсудимый.

— Джон Питч, секретарь союза углекопов штата Идаго.

— Что такое?

Озадаченный председатель задвигался, что являлось у него признаком сильнейшего недоумения.

— На предварительном следствии вы называли себя Геком Орчайдом. Что это значит?